Посланник - Страница 87

«Не стоит так быстро сбрасывать его со счетов», — задумчиво протянул внутренний голос, но Виктория лишь отмахнулась, мечтая о горячем чае и нескольких часах спокойного сна.

— Пойдёмте. — Девушка поднялась на ноги и повернулась к двери... И застыла, когда мужчина вдруг положил шершавую ладонь на её предплечье. Первый физический контакт, который он себе позволил.

— Погоди.

Она замерла, медленно, как это делала Natalie, перевела взгляд на тёмные пальцы. Рука отдёрнулась, точно её обожгли.

— Да?

— Я... подумал, что могу ещё кое-что рассказать.

— Да? — Пришлось приложить определённое усилие, чтобы изгнать из голоса нетерпение. Но где-то внутри вспыхнул огонёк заинтересованности.

— Когда... когда я впервые увидел эту летающую тарелку, я, признаюсь, так испугался, что даже думать не мог. Но потом, позже, я наблюдал за этими штуками и пытался разобраться... ну, как я разбирался с особенно сложными клубками нитей.

— Да? — Усталость как рукой сняло.

— И... мне кажется, я нашёл способ немного управлять ими. Кажется.

— Ага. — Теперь уже она поймала его рукав и осторожно подвела обратно к стулу, усадила. Сама уселась не напротив, а под углом в девяносто градусов, развернувшись всем телом в сторону собеседника и спрятав руки под столом, чтобы скрыть их дрожь. — А вот это действительно... занимательно. Паутины... Хм... Похоже, наш разговор затянется. Давайте я попрошу принести чай с бутербродами, что ли...

* * *

Много часов спустя она сидела на подоконнике, кутаясь в одеяло (центральное отопление давно уже, стало чем-то из области фантастики), и мысли её сквозь пелену усталости были ясными, холодными клинками. Наконец-то. Наконец. Ключ к декодированию схемы чужих. Надо было бежать, рассказать всем о долгожданном прорыве, но накатила странная апатия. Для малейшего движения требовалось почти непосильное напряжение... а перед глазами танцевали сложные нитевидные узоры.

— Как ты? Всё ещё не можешь уснуть? — спросил тихий, смягчённый еле заметным китайским акцентом голос.

Виктория чуть повернула голову в сторону незаметно оказавшегося рядом Ли-младшего, её профиль чётко обрисовался на фоне морозного стекла. Потребовалось странно много времени, чтобы сообразить, о чём он говорит, прежде чем вспомнила: на занудливую задачу интервьюирования её посадили после того, как тошнота и головокружение сделали девушку временно непригодной для работы с тонким менталом. Опять Олег что-то учинил.

— Жива. Что?.. — Для собрата по ученичеству не требовалось уточнять, что именно она имеет в виду под этим вопросом.

— Учитель устраивал диверсию, чтобы прикрыть группу ребят, забравшихся слишком далеко в закрытые уровни. Ну и... перестарался.

— Угу.

«Перестарался». Как... неадекватно это слово описывало большинство выходок Олега. Знакомая ненависть вспыхнула было, но тут же затихла, не имея сил разгореться ярче. Может, потом, когда она выспится. Так просто это очередное унижение Виктория спускать со счетов не собиралась.

— Сам-то ты как?

Слепой мальчик чуть улыбнулся.

— Жив.

Виктория повернулась к нему, опёршись лопатками о стену и склонив голову набок. За последние месяцы мальчик... вырос. Вытянулся, лишняя плоть ушла с костей, оставив лишь резкую восточную отточенность. Это всё ещё был подросток, но взрослые почему-то перестали обращаться с ним как с ребёнком. Сама же Виктория до сих пор оставалась для окружающих «этой диковатой русской девочкой».

— Пенни за твои мысли, — с той же полуулыбкой сказал Ли по-английски. Старая шутка — для их группы было своеобразной игрой не читать мысли друг друга, когда можно спросить. Лишь позже Виктория догадалась, что таким образом Олег прививал им основы ментального этикета. И с неделю специально читала всех направо и налево, почти полностью отказавшись от речи. А потом угомонилась, обнаружив, что Посланнику до этого маленького бунта не было ни малейшего дела, как и до всех остальных её бунтов, вызывавших у него лишь неприкрытое презрение.

— Тебе не приходило в голову сравнивать все эти попавшие в наши руки игрушки с... ну допустим, с продаваемой индейцам огненной водой?

Улыбка Ли пропала.

— Нет.

— Я вот думала... Тройка самых разрушительных факторов при взаимодействии культур: новая технология (допустим, те же ружья бледнолицых), новые неизвестные болезни (выкосившие индейцев оспа и ветрянка), новые, нетрадиционные для данного общества наркотические вещества. Огненная вода. Или, в случае самих европейцев, опиум и гашиш. Эти... браслеты, ожерелья, жезлы и прочее... Они вызывают слишком сильное привыкание.

Пророк некоторое время молчал.

— Не думаю. Элемент зависимости действительно есть, но он... побочный.

У Виктории затрепетали ноздри.

— Ты тоже думаешь, что я даю волю своим комплексам? — Голос её прозвучал слишком резко даже в её собственных ушах.

— Нет. — Мягкость его речи была ещё больше заметна на фоне её резких речей. — Так думает Олег, а его мнение относительно тебя не стоит внимания. Как, впрочем, и наоборот. Вам бы пожениться и избавить всех от ненужных проблем.

Кровь прилила к её щекам. Даже после всех унижении...

— Так... заметно?

— С твоей стороны — да. Вдрызг. По уши. Безнадёжный случай. С его стороны... Я не знаю. Здесь есть какая-то... двойственность. Неуверенность, неопределённость будущего, связанная с прошлым. Я не знаю, как объяснить. Там ты и в то же время другая женщина, вы с ней — неразрывное целое и в то же время — два разных мира. Слишком сложно для меня. Свершится то, чему суждено свершиться.